печать

 

Кадет Кирилл Гапеев (К. Г.): Знаю, что у Вас три высших образования: дипломы философа, актёра, режиссёра. Все они с отличием. А как вы учились в школе?

- Учёба давалась мне с большим трудом, но по окончании школы я всё же получил золотую медаль. С биологией, обществоведением, историей, литературой проблем не было. Сложнее складывались отношения с точными науками, особенно с химией. Я, можно сказать, «грыз» гранит этой науки. Если что-то не давалось, всё равно настойчиво добивался результата, порой жертвуя свободным временем. Хотя для занятий спортом оно у меня всегда находилось. 

К. Г.: Мы посмотрели на сайте, что при поступлении в Ленинградский государственный университет вы сдавали испанский язык. Обычно в школе изучают немецкий или английский. Почему именно испанский?

- В то время испанский не был таким уж редким языком – его во многих школах изучали. Мне он нравится. Хотя для работы и путешествий предпочтительнее английский.

 

Кадет Дмитрий Забегаев (Д. З.): Вашим дебютом в театре стала роль Пьеро в спектакле «Звучала музыка в саду». Тут совпадение: персонаж моего партнёра по сцене в спектакле «Дни Турбиных» в театре «Мастерская» тоже Пьеро. Расскажите, пожалуйста, о своём Пьеро? Вы играли Пьеро-Вертинского или просто модный образ начала ХХ века?

- Нет, ориентира в лице Александра Николаевича Вертинского у меня не было. У него как у певца много образов, хотя его чаще ассоциировали именно с Пьеро. Этот образ, определявший стиль молодого Вертинского, стал для него почти псевдонимом.
Мой же Пьеро – это, скорее, символ лицедейства, этакая «душа театра». Этот плачущий клоун вносил некую отстраненность в спектакль, «оттеняя» ту или иную сцену. Он их как бы пластически комментировал, по-своему реагировал на происходящее, внося особую атмосферу в спектакль.

 

Трудность была в том, чтобы влиться в каждый номер этого спектакля-концерта, стать его полноценным участником, чтобы не только не мешать действию, но и быть представителем зрителя на сцене, оставаясь самим собой со всеми присущими Пьеро выразительными средствами.

 

К. Г.: Как Вы относитесь к вице-адмиралу Филиппу Октябрьскому, которого играли в фильме «Битва за Севастополь»? Что в его стратегических решениях, на Ваш взгляд, положительное, а что отрицательное?

- Чтобы судить о человеке объективно и непредвзято, нужно знать всю сумму обстоятельств и все мотивы его поступков. У меня был всего эпизод, поэтому я не стал изучать всю биографию адмирала. В ролях «покрупнее» я пытаюсь узнать об историческом персонаже как можно больше. Что же касается этой сцены, я знал только подробности данной ситуации - не более - и понимал главное: адмирал, спасая одно, жертвовал другим, ведь положение было безвыходное, нужно было сделать выбор. А в чем был Октябрьский прав и в чем нет – надо разбираться обстоятельно.

Д. З.У меня очень личный вопрос. В какую девушку вы были влюблены в школе или вы всё время уделяли учебе?

- Девушки, конечно, были. Но общение с ними никогда не мешало учебе, а даже помогало учебе, можно сказать вдохновляло. 

Д. З.: Как вы за ними ухаживали?

- Ну как все, портфельчик подносил, цветы дарил, стихи читал (не свои, а хорошие). Так как я был отличником, мог дать списать, что, несомненно, очень даже ценилось. 

Д. З.Как режиссёр Вы поставили детский спектакль «Волшебный полет над Багдадом». Не хотите поставить спектакль с участием кадет, как это сделал Григорий Козлов?

- Я бы с радостью, но ведь не являюсь художественным руководителем театра и главным режиссёром, как Григорий Михайлович Козлов. Но спасибо за предложение. Почему, нет?


Д. З.В завершении интервью, хотим пригласить Вас в гости в Санкт-Петербургский кадетский военный корпус. 
- С радостью к вам приеду.

Беседовали кадеты Кирилл Гапеев и Дмитрий Забегаев.